Тенебрариум - Страница 127

127

— Готов? — Райли выудила нож.

Мотнул головой, хотя готов, если честно, не был.

Острие ножа мягко вошло между рёбер неокониса, и тот издал протяжный, страдальческий стон. Однако, беспощадная Райли не думала останавливаться. Вместо этого она стала проворачивать клинок, углубляя и расширяя рану. Кровь полилась ручьём. Мне залило правую ногу. Зверь задёргался от боли, едва не сбрасывая нас с себя, но мы держали его крепко.

Вдруг во мне проснулась жалость к нему. Я почему-то забыл, что около получаса назад этот зверь собирался нас сожрать, и проникся трепетным состраданием.

Мельком я взглянул на Райли, словно пытаясь понять, что ею движет, но вместо ожидаемого садистского оскала увидел совершенно безразличное лицо. С таким выражением женщины обычно разделывают рыбу.

Проковыряв в неоконисе дырку, она выдернула нож, и вытерла лезвие об его шкуру.

— Так, теперь поднимаем.

Мы стали поднимать зверя по столбу. Весил он не меньше двадцати пяти килограмм. Как худощавая Райли его проволокла так далеко? В итоге, несчастный неоконис был насажен на крюк, и лишь после этого девушка сорвала с его пасти свой необычный браслет.

Зверь тут же начал извиваться и дрыгать лапами, при этом крича так страшно и душераздирающе, что я поневоле отступил, и прищурился, словно мне самому передалась частица его боли. Крюк медленно входил в его нутро, пока не погрузился на всю глубину. Подёргавшись ещё минут десять, обезумевший от боли зверь выбился из сил, и перестал шевелиться. Лишь тяжело дышал, и хрипло постанывал.

Райли подхватила рюкзак и, как ни в чём не бывало, забросила себе на плечи.

— Всё, уходим.

— Мы его так и оставим?

— Да.

— Добивать не будем?

— Нет.

— Это жестоко, — я последовал за ней, стараясь не оглядываться назад.

— Это мой мир. Добро пожаловать, Писатель. Хочешь выжить — умей доминировать.

— Но как это издевательство над животным может нам помочь?

— Теперь он будет умирать несколько дней. Импульсы надвигающейся смерти работают как маяк, отпугивающий остальных. Предсмертные крики воздействуют на стаю психологически. Неоконисы никогда не пойдут туда, где пахнет смертью. Теперь они нас боятся, и не будут преследовать. Ох, милый, как же мне надоело тебе всё разъяснять… — раздражённая Райли с трудом стянула с руки деформированный браслет.

— Интересная штука, — указал я на него, желая немного сменить неприятную тему. — Сама смастерила?

— Да. Я называю её 'восьмёркой'. Сделала из полицейских наручников. Очень удобное средство для ловли живых неоконисов. Видишь, вот так они хватают за руку. Браслет очень прочный. Сдавить или прокусить его невозможно. А я делаю так (она дёрнула запястьем, после чего две скобы по бокам браслета замкнулись в кольца), и готово. Челюсти зажаты на руке. Отцепиться он не может, так как мешают клыки. Для этого нужно хотя бы немного приоткрыть пасть. Но пасть фиксируется кольцами. Остаётся либо зубы ломать, либо смириться и сдаться. В основном, они сдаются.

— Надо ещё успеть вставить этот браслет в пасть нападающему зверю.

— С моей реакцией это не проблема. Я просто подставляю руку, и он сам нацепляется.

— Извини, Райли, а можно я тебе ещё один вопрос задам про местную фауну? Не рассердишься?

— Ты мне жутко надоел. Но, благодаря отличной добыче, я слишком счастлива, чтобы на тебя сердиться. Что ты хотел спросить?

— А здесь водятся другие виды неоконисов?

— Другие виды? Нет. Только один. Есть ещё гиенособаки. Они послабее и потрусливее, но более хитрые. В этом районе их нет, потому что с неоконисами они не ладят. А почему ты спросил?

— Когда я прятался в подвале… Ну, там где медуза сожрала моего товарища, чью шляпу я сейчас ношу. В общем, там меня загнали в угол две какие-то уродливые твари. Но они не были похожи на неоконисов. Более крупные, высокие, с кабаньими рылами.

— Деотерии. Видимо, это были они. Это хищники, но их мясо пригодно в пищу. Иногда я на них охочусь. Как они тебя не растерзали?

— Сам удивляюсь. Спрятался я хорошо, но мобильник, зараза, меня выдал.

— А-а, поняла, где ты сидел. Там же тупик. И дверь заперта. Как ты выбрался?

— Это всё очень сложно объяснить. Вспоминаю как будто во сне. Я проглотил таблетку, которую мне дал руководитель нашей экспедиции. После чего у меня начались видения. Твари пропали, и я прошёл сквозь них.

— А потом?

— Потом вылез через дверную щель, словно у меня не было костей.

— Так вот почему ты смог убежать.

— Ты что-то об этом знаешь? Что за таблетку я съел?

— Погоди. Не трещи, — Райли подбросила рюкзак повыше на плечи. — Я знаю очень мало. Но я слышала об этих таблетках. От Апологетов. А они — от сумеречников.

— Расскажи всё, что знаешь.

— Да, практически ничего. Апологеты говорили, что она позволяет сумеречникам преодолевать 'фату сумерек'.

— Что это значит?

— Не знаю, но догадываюсь. Возможно, твоя таблетка имеет нечто общее с вот этим, — она похлопала рукой по рюкзаку.

— А поконкретнее?

— Позволяет покидать свою внешнюю оболочку.

За этими разговорами мы подошли к воротам своего дома.

— Наконец-то можно отдохнуть, — бросив шляпу на вешалку, я скинул надоевший рюкзак.

— Сначала надо помыться, постирать, поесть, наточить лезвия, разобрать ай-талук. Дел очень много, — отозвалась Райли.

— Я разогрею чай. Ты не против?

— Давай.

'Разогреть чай' — означало просто бросить в холодную чашку с чаем кубик жёлтой субстанции, похожей на серу. В чашке тут же начинала происходить какая-то сумасшедшая реакция, похожая на бурление растворимого аспирина, валил пар, и вода нагревалась до состояния хорошо вскипячённого чайника. Чем больше кусочек 'серы' — тем вода становилась горячее.

127