Тенебрариум - Страница 209

209

— Хм-м… Щас, погоди! Так… Что же это? М-м-м…

— Время, Писатель, время. Там у тебя времени на раздумье не будет.

– 'Танцовщица'?

— Нет. Это была 'Мёртвая бирюза'. После третьего вдоха её испарений, ты понимаешь, что удаляясь от неё ты задыхаешься, а чем ближе к ней — тем тебе легче дышится. Подходишь всё ближе и ближе, ступаешь на траву, и с ног до головы покрываешься зелёным налётом оксида. Твой организм быстро окисляется. Ты мёртв, Писатель. От тебя остаётся только горстка зелёных лохмотьев.

— Чёрт… Точно! 'Мёртвая бирюза'!

— Отдыхай пять минут, и начнём по новой.

*****

После очередного изнурительного урока, я спустился в гараж к Тине. С того момента, когда мы вернулись после разборки с Флинтом, девчонка стала менее разговорчивой. Это не было связано с настроением. Скорее обычное состояние изгнанницы-одиночки. Она успокоилась, знала, что её не выгонят, и не видела смысла разводить со мной какие-то длинные беседы. Отвечала кратко и по существу, вроде как и не замыкаясь, но особо и не разглагольствуя. В отличие от словоблудливого Флинта, которому без разницы о чём говорить — лишь бы говорить, Тинка словами попусту не разбрасывалась. Да и не нуждалась в разговорах.

Если сравнивать Тину и Райли, то это две яркие противоположности. Тина внешне более скромная, более нежная и спокойная. Она кажется совершенно беззащитной и даже запуганной. В общении выдерживает раболепные нотки, всем видом давая понять, что она помнит своё место, и относится к хозяевам с величайшим уважением. Именно на этом уважении, помноженном на благодарность, и зиждется наша с ней дружба. Но ничего глубинного и духовного в ней не было и нет. Конечно, где-то внутри её натуры ощущаются какие-то скрытые метания и стремления, но делиться ими она не собирается ни с кем, потому что это её и только её путь. Помимо этого, Тина изо всех сил старалась отплатить нам добром, по ходу дела не забывая и о себе. И она с лихвой компенсировала все наши издержки. Но можно ли подобное отношение назвать истинной дружбой? Думаю, что нет. Так же как и дружбу Флинта.

Райли же — напротив. Внешне кажется эдакой оторвой. Иногда она взбалмошная, иногда — излишне резкая. Может быстро вспыхнуть на ровном месте. Порой её пробивает на разговоры, а порой — из неё и слова не вытянешь. Настроение Райли меняется непредсказуемо, как флаг на ветру. И может ошибочно показаться, что она очень холодная и расчётливая. Однако, это лишь фасад её образа. Маска изгнанницы, пытающейся играть человека. В душе Райли дружелюбная и самоотверженная натура, склонная к безвозмездным поступкам. Все её внешние порывы — это бури в стакане воды, которые шумят, но не губят. А под этой клокочущей поверхностью всегда царит покой, сосредоточенность, и, что особенно важно, беззаветная преданность. В отличие от более простых и понятных Тины и Флинта, сложная и неуравновешенная Райли — это Друг с большой буквы. Такой Друг, который не предаст меня никогда и не при каких обстоятельствах. Такой дружбой надо дорожить изо всех сил.

Но, увы, меня как будто надирает постоянно портить наши отношения всякий раз, когда общение наконец-то налаживается. Да, да, ссора по поводу Тины была не последней, и не самой тяжёлой ссорой, возникшей между нами. И мне ещё придётся испытать на себе праведный гнев Райли, едва не схлопотав от неё по морде. Но я опять забегаю вперёд. До этих малоприятных событий, почти разрушивших, по моей вине, нашу спокойную обитель, произошла одна интересная и крайне опасная вылазка, которая вполне могла бы стать для нас последней.

Итак, я в очередной раз навестил Тину, принеся ей ужин. Но теперь она не приступила к еде, как обычно. Вместо этого, она как-то странно надулась, нахохлилась, подбирая в уме правильные слова для серьёзного разговора.

Мне было трудно отринуть облик маленькой девочки, вводящий меня в умиление и настраивающий на отеческую заботу. Но со временем я уже научился глядеть сквозь него, видя за этими детскими чертами образ матёрого, отчаянного изгнанника, которому удалось выжить даже в этом худощавом тельце. Для подобного подвига действительно требовались героическая отвага, чудовищная воля и колоссальный опыт. Понятно, что я по сравнению с этой 'девочкой' был даже не мышью, а, наверное, жалким тараканом, ведь я бы не смог пережить и малой толики того, что вынесла она.

— Писатель, мне нужно… Я должна увидеть Райли, — выдавила из себя Тина. — Тебе не сложно передать ей? Ну-у, что у меня есть к ней важный разговор. Очень важный.

— Конечно, я сейчас же её позову.

Тон Тинки показался мне очень странным. Было видно, что внутри неё борются два мощных противоречия, и принятое решение далось ей с большим трудом. Размышляя о возможных причинах её неожиданного волеизъявления, я поднялся наверх, и передал информацию Райли.

— Тина хочет с тобой поговорить. Сказала, что это очень важно.

— И что, я теперь должна бежать к ней вприпрыжку? — задрала нос та. — Тоже мне, начальница выискалась.

— Ну а как быть? В дом-то ты её не пускаешь. Может всё-таки не стоит отмахиваться? Выслушаешь её? Мне показалось, что информация действительно серьёзная.

— Никуда я не пойду. Ещё чего не хватало. Если хочет поговорить со мной, пусть сама поднимается сюда.

— Хорошо, я ей передам.

Я вернулся обратно к Тине, и сообщил, что хозяйка готова к аудиенции.

Райли встретила нас, развалившись в своём кресле, как королева. Поджав одну ногу под себя, и расслабленно положив руки на подлокотники. Тина робко вошла в комнату, не поднимая глаз на хозяйку, и вежливо поклонилась.

209