Тенебрариум - Страница 234

234

Когда бочки были заполнены, Райли перешла к очень грязной и поистине тошнотворной процедуре — вырезанию крючьев из пасти сома. Когда я увидел в разрезанной глотке твари гниющие ноги Грязного Гарри, то не выдержал и отошёл в сторонку, поблевать. Не понимаю, как Райли хватало устойчивости, чтобы выполнять эту мерзкую работу? Ну а потом, мы ногами спихнули сома обратно в болото, где он, булькая и чавкая, медленно погрузился на дно трясины. У нас осталось стоять ещё пять «закидушек», на которые, впоследствии, так никто и не клюнул. Но нам уже было и не надо. Мясом мы запаслись надолго.

Потом, спустя несколько дней, мы ещё раз пойдём на болото — вытаскивать остальные крючки, куда я шёл как на каторгу, уже готовясь к расставанию с содержимым желудка. Каково же было моё удивление, когда Райли вытащила на берег практически пустые (если не считать лохмотьев полусгнившего тряпья) крючья. Наживка исчезла. Как оказалось, трупы, насаженные на крючки, были целиком съедены, вместе с костями, какими-то мелкими болотными организмами, похожими на пиявок. Чему я был несказанно рад, так как созерцание извлечения крючьев из полуразложившихся трупов — зрелище явно не для меня.

В общем, когда, затарившись мясом, мы возвращались домой, я намекнул, что надо бы Тинку навестить, мол, хочу поблагодарить её за исправленный ретранслятор. И Райли как-то уж больно странно на это отреагировала, впервые не фыркнув и не съязвив. Напротив, поддержала моё решение, — «Сходи, конечно». Она явно была в хорошем настроении.

Пока хозяйка мылась, после возни с вонючим сомом, я кое-что дописал в своём дневнике. Очень странно, но после возвращения из «Детского мира» меня не оставляет сомнение, что мои записи изменились. Нет, там всё было по-старому. Те же описания и зарисовки. Но всё-таки выглядели они как-то иначе. Как будто бы я когда-то успел переписать свои же наблюдения, слегка изменив: поменяв местами слова, определения и даже ошибки. Почему меня стало преследовать это ощущение — ума не приложу. В тот момент мне было проще отмахнуться от этих сомнений, дабы не раскручивать бессмысленную паранойю.

До Тинкиного жилища я добрался только после обеда, захватив для неё приличный кусок сомятины. Уроки Райли не проходили даром, и я уже шёл по аномальной территории вполне уверенно, не торопясь, зорко глядя по сторонам. Мне уже не требовалось лихорадочно вспоминать тропы, по которым мы петляли, и я без труда выявлял ловушки, окружающие меня на гиблой территории тринадцатого. В общем, не так уж это и страшно, ходить по Зоне. Главное побороть страх, и не полагаться на авось. Это примерно как управлять автомобилем. Следи за дорогой, смотри за знаками, не нарушай разметку, всегда будь начеку, и не торопись. Никогда не торопись. Тише едешь — дальше будешь. А если есть сомнение насчёт выбранного пути, то лучше не ходи по нему вообще.

Тинку я застал во дворе фабрики, за работой. Она таскала разлагающиеся трупы грязнуль. Ноша была тяжёлой, и девочке приходилось изо всех сил напрягаться.

— Бог в помощь! — крикнул я, и тут же зажал нос. — Фу, ну и запахан.

— А, Писатель, привет, — не отрываясь от процесса, пробубнила сквозь респиратор Тина. — Они уже давно лежат. Начали гнить. Зря Райли спугнула дурака-Флинта раньше времени. Надо было сначала дождаться, пока он все трупы утилизирует, а уж потом и гнать его взашей…

— Да кто же знал-то? Давай-ка я тебе помогу.

— Не откажусь. Вон там, на бульдозере, висит респиратор и пара запасных перчаток.

— Сегодня у меня просто День Вонючки какой-то, — пошутил я, отправляясь за респиратором. — Утром сома потрошили. Теперь вот трупов таскать…

— Сома? Всё-таки поймали?

— Ага. Я тебе, кстати, мяса принёс. Вон, в том пакете.

— Спасибо.

— На здоровье. А ты почему ушла по-английски? Можно же было «до свидания» сказать, хотя бы, ради приличия.

— Ты спал.

— Ну, дождалась бы, пока проснусь. Или разбудила бы, если торопилась.

— Зачем? Все эти прощания не имеют смысла. Тем более, что далеко я от вас не ушла, как видишь. Теперь мы соседи.

— Ну, всё равно… Ф-фу! Ну и вонища, — подойдя к трупу, я натянул перчатки. — Давай так. Я его беру за шиворот, а ты — за ноги… Так. Куда тащить-то надо?

— Вон, к забору, — указала Тинка.

— Ты чё? Там же Голубая Дымка!

— Всё правильно. Райли тебе про неё рассказывала?

— Конечно. Компрессионная аномалия второго порядка. Смертельно опасна!

— А ещё прекрасно работает как утилизатор отходов.

Мы приволокли тело к забору, раскуроченному аномалией. До опасного сияющего марева осталось не больше метра. Я занервничал, и Тина заметила это.

— Не бойся. Вот, смотри, на земле лежит верёвка. По ней и ориентируйся. Это край. Дальше нельзя.

— Ага, — кивнул я. — Понял. Что дальше делать?

— Попробуем его раскачать и забросить.

Шатаясь, мы пару раз качнули труп из стороны в сторону, и когда Тинка крикнула «Давай!» — забросили в аномалию. С жутким чавканьем, мертвец начал сжиматься. Его тело лопнуло в нескольких местах, и оттуда брызнули внутренности, но, не долетев до нас, словно притянутые магнитом, тут же втянулись обратно в потерявший форму, сжимающийся кусок тухлятины.

— Отойди.

Мы отпрыгнули назад, и когда мертвец превратился в огрызок, размером с монету, то коллапс завершился резким хлопком, выбросившим в небо фонтан кровавой пыли.

— Теперь понятно, почему респиратор нужен? — усмехнулась Тина.

— А я думал, что он блокирует вонь…

— Смешной ты, Писатель. Идём за следующим.

Трупов было много, и мы с Тинкой сильно вымотались, перетаскав их к аномалии. Чтобы не чалиться с ними по лестнице, сбрасывали их прямо из окна, а уже потом волокли через двор — к забору. Не знаю, сколько времени потратили, но явно не один час.

234