Тенебрариум - Страница 307

307

Внутри было тепло. Даже, я бы сказал, жарко. Горел небольшой костерок, обложенный камнями, но дыма практически не чувствовалось. Вокруг были развешены какие-то коренья и шкурки пушных зверьков. Сам хозяин жилища спокойно сидел возле огня, поджав под себя ноги. Я ожидал увидеть кого угодно, но только не маленького, щуплого старичка, одетого в национальный костюм какого-то северного народа. Его круглое, безбородое лицо, изрытое многочисленными трещинками морщин, несло в себе одновременно как типичные монголоидные, так и вполне европеоидные черты. Так, наряду со слегка раскосыми глазами, этот человек обладал вполне себе европейским носом. Да и в целом, если изучать его детально, то можно найти немало подобных признаков, свойственных как характерному северянину, так и жителю средней полосы России. Скорее всего, это означало, что передо мной не чистокровный нацмен, а метис-полукровка.

— Ну, здравствуйте! — несмотря на то, что меня всё ещё переполнял кураж, я, тем не менее, сделал скидку на возраст хозяина. Всё-таки воспитание не позволяло мне обращаться 'на Ты' к человеку столь почтенного возраста. — Значит, Вы и есть тот самый Белый Ворон?

Заунывное пение оборвалось.

— А ты — Говорящий с Духами, — старик поворошил угли палочкой и поднял на меня глаза. — Вижу… Если пришёл сюда, значит ты действительно особенный.

— Так Вы — чукча, что ли? — я кивнул в сторону масок и бубнов, развешенных на пологой стене.

— Сам ты чукча, — с лёгкой ноткой обиды в голосе ответил хозяин. — Вижу, для тебя все северные люди на одно лицо, как в анекдотах. Впрочем, что взять с пришельца-мутанта? Удивительно, что ты вообще разбираешься в человеческих разновидностях.

— Я не хотел обидеть. Я и вправду плохо разбираюсь в малых народностях. Для меня чукчи, якуты и эвенки — все на одно лицо. И всё же, кто Вы?

— На пятьдесят процентов — юкагир. На пятьдесят процентов — русский.

Использование слова 'проценты', да и вообще сам стиль разговора моего собеседника — сильно контрастировали с его дремучей, ортодоксальной внешностью. Он говорил без акцента, без стереотипичных слов-паразитов вроде 'однако', без коверканья слов и произвольного изменения родов. Можно сказать, что он говорил, как обычный европеец, но с интонацией, присущей людям Крайнего Севера. Любопытный типаж.

— Я имею в виду не Вашу национальность, — я присел возле огня, напротив него. — Я непосредственно про Вас спрашиваю. Кто Вы? Почему Вы здесь? Почему Вы называете себя 'Белым Вороном'?

— Я — альма. Белый шаман. И я не являюсь Белым Вороном. Белый Ворон — это мой тотем. Он помогает мне быть сильным. Помогает выжить. Здесь я прячусь от чудищ из внешнего мира.

— Допустим. Тогда зачем Вы держите изгнанника под номером 4-17 в рабстве?

— Какого такого 'изгнанника'? Не понимаю, о чём ты, пришелец?

— Не прикидывайтесь. Вы прекрасно знаете, о ком я. Ваш слуга и кормилец. Тот, кто привёл меня сюда…

— А-а. Ты о моём псе?

— Каком ещё псе?

— Чудище, похожее на собаку, которое ко мне прибилось много дней назад. Злое чудище, но не агрессивное. Я спас его от своих безумных соседей, и сумел приручить. Мне нужен был помощник и верный сторож. Пришлось потратить немало времени и сил, чтобы заставить его быть послушным, и подчиняться моим приказам. Он очень умный пёсик, всё понимает и всё выполняет. К тому же, прекрасный добытчик. Регулярно приносит мне дичь. Но его натура скорее волчья, нежели собачья. И никакими ухищрениями мне так и не удалось полностью добиться его преданности. Он всё время думает о свободе. Всё время хочет уйти. Вот и приходится держать его на коротком поводке. Я бы его может и отпустил, но где мне найти такую же хорошую собаку?

— Но он не собака! Он ведь даже на неё не похож!

— А по-моему, очень похож.

— Если он похож на собаку, тогда и я должен выглядеть как собака.

— С чего ты взял? Вы с ним разные. Ты на собаку похож гораздо меньше.

Я не выдержал и расхохотался.

— Да Вы чокнутый! Ну и на кого я тогда, по-вашему, похож?

— На чудище, — старик никак не отреагировал на мой смех, и лишь продолжил ворошить угли в костерке. — На чудище, которое говорит.

— Вы слепой? Или действительно с катушек съехали?! — тут я заметил свои руки, и поперхнулся.

Вместо рук я увидел две звериные лапы с длинными когтями, и покрытые густой, свалявшейся шерстью. Растопырив перед собой длинную трёхпалую кисть с чёрными подушечками на ладони и кончиках пальцев, всё, что я смог из себя выдавить было — 'Какого хрена здесь происходит?'

— Очень странно, что ты умеешь разговаривать. Я не думал, что кто-то сохранил способность к человеческой речи, кроме духов из мёртвого города, но ты меня приятно удивил. Иногда мой пёс издаёт звуки, похожие на речь, но я не могу разобрать эту абракадабру. Скорее всего, он просто копирует меня, как пересмешник. А ты — нет. Ты говоришь осознанно, и я понимаю каждое твоё слово. Где ты научился человеческому языку?

— Как где? — я с ужасом разглядывал свой волосатый торс, с выпирающими вперёд клинообразными рёбрами. — Да я с детства так разговариваю. Во что Вы меня превратили?! Это не я!

— А кто?

— Откуда я знаю?! Это не мои руки! Не моё тело! Я не монстр! Почему я так выгляжу?

— И кем же ты себя считаешь?

— Я человек! Такой же, как Вы. Поэтому Вы меня слышите и понимаете.

— Наивный пришелец. Разве ты не знаешь, что люди вымерли? Нет больше людей. Остался лишь я, сохранивший рассудок.

— Но это чушь! Человечество живёт и здравствует! Погиб только ваш город. Теперь вокруг него зона отчуждения, как вокруг Чернобыля. Но за её пределами продолжают жить люди. Весь мир! История продолжается. И я — вовсе не монстр. Я не понимаю, почему мой вид изменился, но я — обычный человек. Я — Писатель. Приехал сюда из Иркутска пару месяцев назад, и застрял здесь надолго.

307