Тенебрариум - Страница 366

366

— Хорошо, — Райли отряхнула грязь с коленей, и подняла рюкзак. — Тогда полезли.

— Что значит 'полезли'? — окончательно растерялся Флинт.

— Я тоже что-то не понял юмора, — Гудвин посмотрел сначала на Тинку, потом на Флинта, потом на Райли. — Куда это вы собрались? Нам нужно наверх, а не вниз.

— Это вам нужно наверх, а мы пойдём под землёй, — спокойно ответила Райли.

Флинт нервно захихикал.

— Зачем лезть под землю? Дальше тропа безопасна. Или нет? Тинка? Тинка?!

— Ну чего? — капризно откликнулась девочка, раскапывающая песок у входа в лаз.

— Ты что-то чувствуешь? Там на тропе нас ждёт ещё какой-то сюрприз? Иначе, с какой стати вам лезть через канализацию?

— Да нет там ничего. Для вас нет, — с неохотой объяснила Райли. — А для нас есть. Точнее, для Писателя.

Гудвин, всё ещё пребывая в недоумении, остановил на мне вопросительный взгляд.

— Там какая-то штука, — развёл руками я. — Которая убивает только людей. Изгнанники проходят, а люди — нет.

— С чего ты взял? Биологически мы идентичны людям.

— Но не ментально. Эта хрень, там, впереди, действует непосредственно на разум.

— Откуда такая информация?

— Тинка видела, как погиб человек — пленник Латуриэля.

— Так вон оно что, — Гудвин задумался. — Получается, что кроме 'Зеркала', Апологетику от людского вмешательства защищает этот… 'Сепаратор'.

— Похоже на то. Поэтому у Тинки появилась гипотеза, что этот самый, как ты сказал, 'Сепаратор' не действует под землёй, и я могу попытаться пройти под ним, не вскипятив себе мозг.

— А если он действует и там?

— Тогда я труп.

— И ты не боишься?

— Я устал бояться, Гудвин. Да и какой у меня выбор, а? — я усмехнулся. — Шанс невелик, но он есть. 'Зеркало' ведь тоже считали непроходимым для людей. А я его прошёл. Так почему бы не попытаться обмануть 'Сепаратор'?

— Ты отчаянный сукин сын, — Гудвин легонько стукнул кулаком меня в плечо. — После того, как ты выжил в 'Зеркале', я верю в тебя, как ни в кого другого. И я не упущу шанса поглядеть, как ты пройдёшь через чёртов 'Сепаратор'.

— Гудвин, ты о чём? — ошалел Флинт. — Ты чё, пойдёшь с этими чокнутыми? Да тут по поверхности осталось две песни спеть. Неужто тебе охота корячиться в полной темноте, в каких-то полузаваленных подземельях?

— Теперь, когда я знаю о 'Сепараторе' — да.

— Сдался тебе этот 'Сепаратор'. Какое нам дело до него, если на нас он вообще не действует? Писателю-то, понятно, деваться некуда. Так его вон, девки проведут. Мы-то ему зачем?

— Для компании, — подмигнул мне Гудвин. — Писатель, тебе ведь с нами гораздо веселее?

— А то! — ответил я.

— Вот видишь.

— Да ну вас к чёрту, — Флинт сплюнул от злости. — Идиоты.

Тинка уже исчезла в лазейке вместе со совей ношей. Следом, ухватившись за край балки, ногами вперёд запрыгнула Райли. Передав ей рюкзак, Гудвин отправил следом наши с ним рюкзаки, после чего, покрякивая, втиснулся внутрь сам. Подойдя к лазу, я обернулся, и посмотрел на одинокую лысенькую фигуру, стоявшую в отдалении.

— Ну что, Флинт? Пятнадцать человек на сундук мертвеца? Йо-хо-хо и бутылка рома?

Он стоял, поглядывая на вершину провала, из которой торчали обломки асфальта и свешивались обрывки силовых кабелей.

— Наверное, теперь ты прав, — кивнул я.

— Я знаю, — ответил он. — Конечно же я прав. Только вот все почему-то идут за тобой, а не за мной. И я, дурак, зная, что прав, тоже иду за тобой. Я ненавижу тебя, Писатель. Ну кто ты такой?

— Не знаю, — пожал я плечами. — Друг?

— Р-р-р-р, — вне себя прорычал Флинт и, бросив последний страдальческий взгляд на вершину, направился в мою сторону. — Ты подлая сволочь. Ты играешь на запретных струнах. Это не честно, Писатель, ой как не честно! Остановившись напротив меня, он снял рюкзак, и поднёс указательный палец к моему носу. — Ты меня просто используешь. Ты всех нас используешь. Изгнанники стали твоими куклами. Райли, Тина, Гудвин — все они тебя обожают. Они готовы ради тебя на всё. Даже на смерть. Из домашнего животного Райли ты превратился в её хозяина. Ушлая Тинка, которая обвела вокруг пальца самого Латуриэля, в результате сама оказалась в капкане твоего необъяснимого очарования. И Гудвин. Гудвин! Вот уж от кого я не ждал такой слабости! Но и он туда же. Он теперь тоже твой поклонник. И раб!

— А ты? — не ведясь на его явно провокационную речь, спросил я.

Флинт поперхнулся. — Кхм! Я?!

— Да, ты.

— Я… (Голос его стал совсем тихим. Почти шипящим). Я всегда мечтал о закадычном друге. О товарище, который будет смотреть на меня на как на дерьмо, а как на брата… Это мой грех и моя слабость. И ты, мерзавец, ею воспользовался. Но я тебе так скажу, — он приблизил свою оскаленную физиономию к моему лицу. — Только попробуй дать мне повод усомниться в искренности твоей дружбы. Я тут же уйду. Но предварительно… (Он приблизился к моему уху) Я отрежу тебе голову. И сделаю это, когда Райли не будет рядом. Ты уж мне поверь… Дружище.

— Ну вы чего там? — высунулся из лаза Гудвин. — Долго ещё будете прощаться?

— Никто тут не прощается! — рявкнул Флинт, передавая ему свой рюкзак, потом взглянул на меня и уже более спокойным тоном произнёс. — Чё стоишь? Лезь. Я за тобой.

ЧАСТЬ-21. АЛАЯ ОРХИДЕЯ

Бедный-несчастный мой дневничок. Какой же ты потрёпанный, страшный и… Бесценный. Сколько я в тебя записал, и сколько ещё предстоит записать, хотя, о чём я? Записывать-то уже некуда. Эти строчки я муравьиной вязью царапаю карандашом уже на задней корочке. Скоро тетрадь закончится. Дальше придётся запоминать. Укладывать в голове. Всё, что увижу, услышу, переживу. Зачем я пишу эту бессмыслицу, переводя столь драгоценные остатки свободного места? Просто подумал, а что если это конец моих приключений? Надежда на то, что я пройду «Сепаратор» живым — ничтожна. А надежда, что я пройду его, не лишившись разума — вообще призрачна. На что я надеюсь? За что цепляюсь? Я устал. Я безумно, нечеловечески устал. Устал настолько, что уже не понимаю, кто я, и что мне нужно? Ещё месяц назад странный выкидон Флинта вызвал бы у меня по меньшей мере настороженность, желание спрятаться за спину Райли, и не отходить от неё ни на минуту. Теперь же мне наплевать. И на Флинта, и на его дурацкие капризы, и на его нелепые угрозы. Он боится меня. Смешно. И глупо. А может быть дело не во мне? Может быть, Флинт нервничает потому, что сомневается в своём будущем? Вероятно, он просто не уверен, что обретёт в Апологетике то, к чему стремился всю свою жизнь. Это его беспокоит, и он бесится. Как бы там ни было, я должен…

366