Тенебрариум - Страница 433

433

Угроза возымела успех. Народ примолк. Внизу вытаскивали из трещины последних провалившихся, не успевших выбраться. Передний край толпы откатил от щитов словно морская волна.

— Даркен Хо возмущён вашим тщедушием! Он заставил своего верного кракена проучить вас за это. Молите Даркена Хо о прощении, мои неразумные братья!

Сулариты молчали.

— Вы ждали благости Даркена Хо. Вы ждали его пришествия, — продолжал распинаться Латуриэль. — И вот свершилось. К нам явился человек. Вы все его видите перед собой. Он пришёл ко мне добровольно. И я отвёл его к Даркену Хо. И вот, слэрго фахетши суллар, он вернулся обратно. И рассказал, что Даркен Хо недоволен нашими сомнениями, братья! Вместо того, чтобы нанести Апологетике последний, сокрушительный удар, мы затрепетали и усомнились в его силе. И чтобы напомнить нам об этой силе, Даркен Хо пробудил эндлкрона! Если мы своими силами не уничтожим Апологетику, то это сделает Даркен Хо, при помощи кракена. Но в этом случае, он уже не пощадит никого: ни апологетов, ни нас! Это будет кара за все наши сомнения и нерешительность. Желаете ли вы этого?

— Нет! — ответило множество голосов.

— Так не гневайте его более! Ну а чтобы укрепить вашу веру окончательно, этот человек, только что общавшийся с самим Даркеном Хо, подтвердит вам мои слова! — Латуриэль протянул мне мегафон и зловеще прошептал. — Я предупредил тебя, Писатель. Я предупредил тебя.

Я принял мегафон. Снизу на меня нетерпеливо взирали сотни ожидающих глаз.

— Братья-сулариты! — начал я, и бегло покосился на Латуриэля.

Тот довольно улыбнулся и кивнул.

— Мастер Латуриэль прав. Я был у Даркена Хо. И мы с ним говорили.

По толпе пошёл рокот голосов, постепенно нарастающий.

— Что он сказал?! — различил я отдельные возгласы. — Когда нам ждать спасения?!

— Тихо! — крикнул Латуриэль, восстановив тишину, и потянулся за мегафоном. — Благодарю, Писатель. Давай я продолжу…

— Пусть договорит! — послышалось снизу. — Пусть донесёт до нас волю суллара!

— Тупые ублюдки… — пробормотал глава суларитов, убирая руку. — Давай побыстрее. Не затягивай выступление.

— Вы ждёте спасения? — продолжал я. — Спасения от чего? Или от кого? Спасение — это лишь иллюзия. Оно не для вас. Прах к праху, пепел к пеплу.

Толпа зароптала.

— Чё ты несёшь? — заволновался Латуриэль.

— Спасение непременно будет! — крикнул я, и ропот удивления сменился воем радости. — Но не для всех. Только для избранных.

— Да! Мы избранные! Мы — братья суллара! — заголосили некоторые особо рьяные фанатики.

— Скажи им, чтобы возвращались на свои посты, — потребовал Латуриэль.

— Избранный — только один! — вместо этого прокричал я. — Это мастер Латуриэль! Это он — избранный!

Радость толпы опять сменилась лёгким смятением.

— Точнее, он сам себя провозгласил избранным, — 'добивал' их я. — Он решил, что выше всех. Он же мастер. Старший брат. Так уж принято у старших братьев, отбирать у младших всё самое лучшее. Например, тело в котором можно поселиться, чтобы продлить свою жизнь.

— Заткнись. Немедленно заткнись, — окрысился на меня Латуриэль.

— Да, он возжелал воспользоваться этим человеческим телом, вытеснив из него разум, вместо того, чтобы, как обещал, принести жертву Даркену Хо!

— Что за страшную хулу ты наводишь, человек?!! — воскликнул один из суларитов внизу.

— Я говорю вам истину, братья. Я — не человек! Я — Даркен Хо! Это я усмирил эндлкрона! И я вновь пробужу его, если вы не свергнете эту лживую, разлагающуюся падаль!

— Дай сюда! — Латуриэль вырвал у меня мегафон, и, под рокот озадаченной толпы, оттащил от окна. — Всё, тварь, тебе не жить…

Верховный суларит был вне себя от ярости. Отшвырнув мегафон в сторону, он выхватил нож. Удерживая меня за ворот, он подтянул меня к дальней стене, и, прижав к ней, произнёс, — хочу, чтобы ты знал. Райли будет умирать долго. Гораздо дольше тебя. Передавай привет вечной пустоте!

Лезвие ножа устремилось прямо мне в живот.

Что я чувствовал? Да ничего не чувствовал. Безразличие. Меня настолько всё достало и утомило, что я уже не испытывал никакого страха. Ну убьют — так убьют. Я столько всего насмотрелся за последние дни, столько пережил и перенёс, что какая-то смерть теперь для меня всего лишь очередное погружение в привычную неизвестность. И да, ещё было что-то вроде удовлетворения, что перед гибелью, я успел поднасрать ублюдку-Латуриэлю. Пусть теперь расхлёбывает, скотина…

Об этом я думал, глядя, как рука с ножом движется к моему солнечному сплетению. А потом подумал, — 'чего же она так медленно? Может быть всегда так перед смертью, как перед чёрной дырой, время замедляется и становится, как будто, бесконечным?' Но я не скован. Я тоже могу двигаться. Будто под ай-талуком. Хотя, какой в этом смысл? Всё, что я успел — это схватиться голой рукой за острый клинок. Схватился, и удивился, почему у грозного Латуриэля такое паршивое и тупое оружие? Моё мачете срезало бы сейчас пальцы, словно пластилиновые, а этот нож туп, как его хозяин. Мне даже не больно его держать. Или это от шока? Но я действительно его держу! Острие остановилось рядом с моим пупком, я чувствую, как Латуриэль налегает на рукоять, но моя рука держит нож за клинок, не давая ему продвинуться дальше. Как это вообще получилось? Я попытался подвигать рукой, но она мне не подчинялась. Внутрь неё словно вставили негнущийся металлический каркас. Я держал нож, и видел, как медленно изменяется выражение лица Латуриэля. Он словно позеленел. Да не словно. Он действительно позеленел. Что-то озаряло его лицо зелёным светом. Как будто его освещали мои глаза. И чем дольше он на меня смотрел — тем слабее было давление на нож. В конце концов оно ослабло окончательно, и суларит попытался выдернуть оружие обратно. Не тут-то было. Моя рука сжимала лезвие как тиски. Рядом с нами стоял Никтус, челюсть которого медленно отъезжала вниз, а глаза расширялись. Время не торопилось ускоряться. И лишь когда Латуриэль сдался и отпустил рукоять, оно, ухнув в моих ушах, вернуло свой привычный ритм.

433