Тенебрариум - Страница 74

— Если дальше идти по этой дороге, то мы попадём в Иликтинск?

— Мы уже в Иликтинске. Просто там — центр города, а здесь — окраина. В центр мы не пойдём, потому что там полная жопа. Но я вам покажу городскую панораму с крыши во-он того здания.

Наша группа остановилась возле шлагбаума, топчась в нерешительности.

— А где здесь можно по-маленькому сделать? — спросил Тимон.

— Вон, зайди за будку. Только дальше не уходи.

— Понял.

— Я тоже, пожалуй, — потрусил за Тимоном Ковбой.

Мы ждали их, задумчиво разглядывая окрестности. И над нами плыли серебристые облака.

— Как тебе здесь? — спросил у меня Робин.

— Как на кладбище, — ответил я. — Такое же странное чувство, что вокруг тебя сотни людей, но, одновременно с этим, никого нет.

— Знакомое ощущение. Мы здесь недолго, поэтому ещё не успели свыкнуться с мыслью, что здесь никого кроме нас нет. А так, если побыть здесь подольше, то в голову начинают лезть всякие странные мысли. Начинаешь чувствовать всё как-то по-особому. Восприятия меняются.

— Не мудрено, — кивнул Николай.

Из-за будки бодрым шагом вышел Ковбой.

— Ну вот, жизнь наладилась, — сообщил он.

— Ты нам покажешь ещё что-нибудь по типу вздыхающих домов? — спросил Шеп у Робина.

— Покажу. Где там этот?..

— А правда, чё Тимон так долго?

— Не знаю, — пожал плечами Ковбой. — Я когда уходил, он был ещё в процессе.

— Уже столько времени прошло. Он там уснул что ли? — в голосе Джульетты появились нотки тревоги.

— Блин. Чего вы в самом деле? Ром, иди, проверь его, — распорядился Зелёный.

— А чё сразу я-то? — встрепенулся Ромео. — Зачем мне туда идти? Посмотреть, как Тимон писает?

— А вдруг с ним случилось чего?

— Э-эхх, ёшкин кот! — Ковбой нахлобучил шляпу, и нервной, дёрганной походкой отправился к будке.

Не успел он достичь угла, как оттуда выскочил Тимон:

— Бу!

— Твою же мать! Да пошёл ты! Чё, издеваешься?!

— Хы-хы, а ты вздрогнул! Испугался?

— Ну тебя на хрен! Идиот…

— Ладно, орлики, порезвились и хватит. Идём назад, — устало произнёс Робин, отходя от шлагбаума.

Мы прошли мост, поднялись обратно на пригорок, повернули к остановке, и, пройдя через неё, взяли направление в сторону скопления жилых домов. В одном из зданий, на уровне третьего этажа зияла сквозная дыра, примерно полутора метров в диаметре. Причём выглядела она так, будто в дом что-то всверлилось, деформировав и закрутив края пробуренного отверстия. Словно стены в этом месте были не из кирпича и гипсолита, а из какого-то пластилина.

Во дворе, на детской площадке, Робин показал нам причудливую инсталляцию из детских турников, горок и лесенок. Всё было выкручено, перегнуто и растянуто таким образом, словно чьи-то гигантские, неимоверно сильные руки пытались создать из игровых приспособлений нереальную внеземную экибану. Больше всего поразила 'паутинка' — полукруглая шаростержневая конструкция, которая встречается практически в каждом дворе. Из неё неведомый скульптор сложил какую-то таинственную молекулярную модель, медленно вращающуюся в воздухе, на высоте нескольких метров от земли. Мы прошли прямо под ней, но не почувствовали никаких гравитационных отклонений. За счёт чего она держалась — непонятно.

Из дворика мы вышли к зданию-свечке. Я насчитал в нём восемнадцать этажей. Робин рассказал, что это одно из самых высоких зданий в городе, и что оно было элитным. Когда-то его окружал высокий забор, который за время мародёрства полностью разобрали. С крыши именно этого небоскрёба открывался прекрасный вид на город, и теперь мы должны были туда подняться.

— Предупреждаю, лифт не работает. Поэтому подниматься придётся по лестнице, — балагурил Робинзон. — Это будет нелегко, но думаю, что вы справитесь.

Подъём на восемнадцатый этаж действительно оказался довольно утомительным. Самым тяжёлым в этом процессе было то, что нам постоянно приходилось преодолевать баррикады из всевозможного хлама, вытащенного на лестничную клетку: остатки старых кроватей, гнилые рассохшиеся шкафы, комоды и ящики, ванны, кресла, раздолбанные холодильники. Всё это хаотично валялось на площадках, и на лестничных маршах.

— Тут чёрт ногу сломит, — выругался пыхтящий Николай, перелезая через очередной завал.

— Зачем всё это сюда повытаскивали? — недоумевала Джульетта.

— Наверное, собирались вывезти, но не успели. Или просто, чтобы эти гробы не мешали в квартирах орудовать. Не знаю, если честно, — тяжело дыша, ответил Робин.

С каждым этажом идти было всё труднее. Ноги гудели, дыхание перехватывало. Вот что значит сидячий образ жизни, и игнорирование занятий спортом! Десятый… Уфф… Двенадцатый… Чёрт! Этот дом просто бесконечен! Опять завал. В этот раз дорогу перегораживала выломанная дверь, торчавшая в перилах. И какой урод здесь всё это разбросал?

На крышу мы поднялись еле живыми. Робин пинком распахнул скрипучую дверь из лифтового помещения, и мы вышли на свет божий, под уже знакомые облака.

Антенн на крыше не было — все посрезали. На их местах торчали пустые обрубки жердей. Мы присели на широкое возвышение вентиляционной системы, чтобы немного отдышаться.

— Идёмте сюда, — неутомимый Робин манил нас на край крыши.

— Погоди ты. Дай дыханье перевести, изверг! — отмахнулся Ковбой.

— Эх вы, доходяги.

Робинзон отвернулся от нас в сторону городской панорамы и блаженно вздохнул.

Когда мы подтянулись к краю крыши, то не смогли сдержать эмоций. Иликтинск действительно был как на ладони. Вся огромная ложбина, в которой он располагался, огороженная глухим лесом и пёстрыми болотами, лежала перед нашими восторженными взорами.