Тенебрариум - Страница 139

139

— Ты шутишь?!

— Нет. Только так ты сможешь избавиться от страха перед терапогами.

— Ты предлагаешь мне убить человека?!

— Бывшего человека. Его разум уже давно умер. То, что осталось — лишь жалкая звериная оболочка. И потом, его всё равно рано или поздно убьют свои же соплеменники.

— Пусть бывшего. Всё равно.

— Брось, Писатель. К чему эта бестолковая гуманность? Тебе, так или иначе, когда-нибудь придётся научиться убивать. По-другому в этом мире не выжить. Так почему бы не потренироваться на терапогах? Они похожи на людей, поэтому не так страшны, как большинство обитателей этого города. Смелей!

— Но я даже не знаю, как к ним подойти.

— А ты забудь, что ты чужак. Запомни — ты здесь хозяин! А они — гости. И эти гости посмели обидеть хозяина. За это их нужно строго наказать. Никакого сожаления — это важно. Времени мало, вперёд.

Мы вошли в арку, и остановились возле выхода из неё.

— Видишь их? Вон, у подъезда? — шёпотом спросила Райли.

— Вижу.

— В том подъезде они и живут. Твоя задача подойти, и убить вожака. Ты знаешь, кто у них вожак?

— Думаю вон тот, с голым торсом, и в кепке. Самый борзый.

— Правильно. Прибей его, и остальные сдадутся.

— А если нет?

— Не сомневайся. Давай, — она хлопнула меня по спине. — Иди.

Набрав в грудь воздуха, я убрал мачете за спину, и крадучись стал двигаться в сторону гогочущих терапогов. У них там разыгрался какой-то спектакль. Один изображал голосом некий нестройный ритм, двое прыгали по-обезьяньи, как будто танцуя, а вожак с 'другом' величественно наблюдали за представлением, с разломанной лавочки, время от времени пиная танцоров ногами и гыгыкая.

Чёрт. Какого лешего я трясусь? Это не люди. Это какие-то юродивые мутанты. Они даже примитивнее обезьян. Обезьяны друг друга не жрут, в отличие от этих…

Моя походка стала более уверенной. То, что позади за мной наблюдает Райли, придало мне уверенности. Я не должен ударить в грязь лицом. Я должен ей доказать!

— У? — меня заметил крайний терапог.

По его позе было понятно, что он пребывает в нерешительности. То, что я сам иду к ним — было для него необычно. 'Друг' вожака заметил меня вторым, и легонько толкнул соседа. Вожак перевёл на меня пустые, бесцветные глаза, глубоко сидящие под широкими надбровными дугами, и озадаченно хрюкнул.

— Чё? Чё? Брээ! — забормотал 'друг'.

Главарь толкнул его так, что тот свалился с лавочки кверху пятками. Затем он выпрямился, и осклабился, выходя мне навстречу. Дальше, как в тумане. Я на время отключил мысли, действуя по какой-то чисто механической схеме. Рука с мачете вынырнула из-за спины, и с размаху рубанула противника между правым плечом и шеей. Терапоги, уже направлявшиеся было ко мне, разом взвыли, и шарахнулись назад. Лезвие мачете вошло в тело врага до ключицы. Правая рука вожака дёрнулась и повисла плетью. Он захрипел, обдав меня гнилостным дыханием. Но сдаваться явно не собирался. Вместо этого, схватил меня за предплечье своей левой рукой и подтащил поближе, постаравшись впиться в горло, острыми обломками своих мерзких зубов. Рванувшись, я выдернул лезвие из его плеча, и постарался оттолкнуть урода обеими руками. Не смотря на атрофированные мускулы и обездвиженную руку, вожак не уступал мне по силе, и упрямо тянулся к глотке, под одобрительные вопли собратьев. Моя левая рука, упиралась в его повреждённое плечо, и я решил этим воспользоваться, сунув пальцы в разрез. Он откинул голову и заорал от боли. Это позволило мне просунуть правую руку между нашими животами. Однако, превозмогая боль, терапог контратаковал с удвоенной силой. Сначала он оглушил меня, ударив лбом в переносицу. Чуть не потеряв равновесие, я поддался, и тут же ощутил, как вонючий рот смыкается на моей шее. Достал, гад! Я вовремя вспомнил, что правая рука, которой я пытаюсь его отпихнуть, всё ещё сжимает рукоять мачете. Вывернув оружие лезвием вперёд, я резко рванул руку, плотно сжатую с двух сторон нашими телами, выдернув её наружу. Зубы соскользнули с моей шеи, оставив на ней прохладную кляксу слюны. Я чуть не задохнулся от смрадного выдоха. Рука главаря ослабла и отпустила меня. Его взгляд стал каким-то странным, задумчивым, словно к нему внезапно вернулся рассудок. Пару мгновений он смотрел куда-то в сторону. Потом отошёл, развернулся, и медленно побрёл к своим дружкам, в полнейшей тишине. Я опустил глаза. Под ногами была кровь. Её неровный след тянулся за удаляющимся главарём. Густые капли крови так же капали с лезвия мачете. Я победил?

Вожак остановился в окружении остальных терапогов, ошарашено таращившихся то на него, то на меня. Дёрнулся. Согнулся. И тут я увидел, как на землю, извиваясь, падают тёмные потроха, вываливающиеся из его рассечённого живота. Он машинально попытался их поймать, но вместо этого лишь зажал рану рукой, и с протяжным хрипом, рухнул вперёд, долбанувшись подбородком об край лавочки. Кепка слетела с лысой головы, и укатилась в палисадник.

Шок, охвативший зрителей, был сравним с ударом дубиной по голове. Все глазели на скорчившегося главаря, из-под которого растекалась лужица крови. Это дало мне время, чтобы собраться с мыслями. Такого букета чувств я не испытывал никогда. Сначала было облегчение, что всё закончилось. Потом непонимание — неужели я его убил?! И, наконец, жалость. Как так получилось, что я стал убийцей? Я никогда никого не убивал. Даже мышей. А тут — практически человек. В голове крутилась идиотская мысль — может быть он ещё жив? Может быть сейчас поднимется, отряхнётся, поправится? Блин! Да у него кишки наружу вылезли! Я выпустил ему внутренности! Это же ужасно!

139