Тенебрариум - Страница 183

183

Она не ответила.

— Господи-боже…

Сердце опять заколотилось безумным маятником. Я помчался её искать. Нашёл в одной из комнат на первом этаже. Райли лежала на полу. Она успела наспех перевязать рану возле плеча, и переодеться в майку с шортами. На этом, видимо, силы её и покинули.

— Райли! Что с тобой?! Ты жива?! — я перевернул её, и вздохнул с облегчением, когда она открыла глаза.

— В пор-рядке, Писатель… — заплетающимся языком, прошептала она.

— Какой уж тут порядок?!

Я поднял её на руки, удивившись, насколько же она лёгкая. И понёс наверх — в спальню. Некоторые участки на теле девушки были горячими, словно огонь, другие же — напротив — были ледяными. Она усиленно пыталась запустить процесс регенерации.

— Что же ты? Почему меня не дождалась? Боже… Ну как же так? — бубнил я, пока мы поднимались.

В спальне, я аккуратно уложил её на кровать.

— Чем тебе помочь? Лекарства там… Что делать?

— Ничего, Писатель, ничего не нужно… Я сама.

— Горе ты моё луковое. Может водички принести?

— Не надо.

Я отошёл к окну, где всё ещё валялся брошенный арбалет. В больной голове крутился лишь один вопрос — «как ей помочь?!» Но я не знал ответа. Я был беспомощен.

К вечеру, состояние Райли ухудшилось. Дыхание стало неровным, отрывистым. Пульс постоянно пропадал. Ноги и руки сильно посинели, превратившись в ледышки, а туловище — буквально полыхало. Что-то здесь не так. Что-то продолжало её убивать. В конце концов я не выдержал.

— Райли. Райли! Очнись! — похлопал её по синеватым, залитым тушью щекам.

— М-м-м-м! — простонала она, приоткрыв один слезящийся глаз.

— Почему ты угасаешь? Ответь!

— Всё в пор… — она была не в силах закончить фразу.

— Райли, умоляю! Не ври мне!

Облизнув разбитые губы, девушка наконец-то призналась.

— Спина-а…

Как же я сам не догадался! Я же видел! Видел, как её ударили! Быстро повернув несчастную на бок, я задрал её влажную от крови майку до шеи, и с ужасом обнаружил глубокую резанную рану, до самых костей. Она располагалась на таком неудачном участке, что дотянуться до неё самостоятельно Райли никак не могла.

— Японский бог! Райли, ты с ума сошла?! Почему молчала?! Г-господи…

— Я надеялась… Я думала, что получится регенериро… — она закашлялась, и из раны засочилась вязкая сукровица. — Не получилось… Не смогла…

— Так, всё, говори, что мне делать! Сейчас же говори! Я не доктор, конечно, но сделаю всё, что могу!

— Ты умеешь шить?

— Ну-у, пуговицы пришиваю… Предлагаешь мне? Вот, ч-чёрт… Так. Ладно. Я справлюсь. Где нитки?!

— В шкафчике… Верхн… Кххх… Верхняя полка. Нитки… Дезраствор… Баночка… Кххх. Обработай иглу. Нить…

Я пулей помчался к шкафчику с медикаментами. Помимо ниток и дезраствора, забрал колёсико лейкопластыря. Уже закрывая дверцу, заметил подозрительную бутылку, и, отвинтив крышку, понюхал содержимое — спирт. Захватил и его. Вернулся к лежащей на боку Райли, и стал вдевать нитку в иголку. Попал раза с двадцатого — так сильно меня трясло. Промокнул нить в дезрастворе, после чего таким же образом, хорошенько обработал иголку. Над зажигалкой бы ещё подержать, жаль что нет её под рукой. Вся надежда на целебность мутной бурды, красиво названной «дезраствором».

— Подожди… С-сначала… Кх-кхх! Пр… Принеси мазь. Ускоряет регенера… Регенерацию. Она внизу. Где-то… Где-то упала.

— Да-да, сейчас найду! — с иголкой в руке, я побежал на первый этаж.

К великому счастью, баночку с мазью искать долго не пришлось. Она валялась на полу в той же комнате, где я нашёл Райли. Банка перевернулась, но мазь была очень густой, и не вытекла на пол.

Вернувшись обратно, я первым делом помыл руки, затем ополоснул их спиртом. Потом взял ватку, смочил в спирте, и, морщась, обработал края раны. После, зачерпнул на палец регенерационной мази, внешне похожей на синтомициновую эмульсию, и стал обильно смазывать края повреждения. Это было не так уж страшно и сложно. Более трудная задача ожидала меня впереди. Нужно было решаться. Я ни черта не знал что делать, и как зашивать проклятую рану! Она была такой большой, что тут, наверное, даже бывалый доктор схватился бы за голову, не говоря уже про меня, не сталкивающегося ни с чем более страшным, чем мелкий порез.

— Блин… Как же это. Как же это шить? Прямо по живому? А анестезия у тебя какая-нибудь есть? Может наркотик какой?

— Писатель… Шей.

— Ладно. Так. Не шевелись. Наверное, будет больно. Блин, чо-о-орт!

Прикоснулся к краям раны, и тут же отдёрнул руку. Надо как-то сдвинуть разошедшиеся края, чтобы проще было просунуть иголку. Надо пересилить себя…

Должен признать, ничего страшнее для меня не было, нет, и не будет. Именно поэтому путь во врачи мне заказан. Я с детства не переносил чужой крови, чужих травм и чужой боли. Сам легко терпел любую боль, спокойно относился к собственным ранам и кровотечениям, но вот при виде чужой раны меня просто переклинивало от сопереживания. Я как будто бы чувствовал постороннюю боль, и не мог её выносить. Поэтому я старался не акцентировать внимание на чужих ранениях, отводя глаза. Но тут приходилось не просто разглядывать страшную рану, но и возиться с ней. Боже, дай мне сил!

Я не буду описывать, как я зашивал эту дыру в спине своей подруги. Было чертовски сложно и тяжело. Наверное, Райли чувствовала мои переживания, и терпела изо всех сил. Она даже не стонала. Просто вздрагивала, когда иголка в очередной раз пронзала её кожу. Когда эта взаимная пытка закончилась, я перекусил нить, замазал шов мазью, и заклеил остатками пластыря. Опустив майку, осторожно переложил Райли на спину, после чего тут же опустился на пол — ноги меня уже не держали.

183