Тенебрариум - Страница 392

392

О том, что мы пришли в Апологетику, я узнал лишь со слов своих спутников. Апологетика? А где она? Так вот же. Вот её врата. Обшарпанные зелёные ворота со звёздами. Стена с колючей проволокой и разбитыми фонарями. Какая-то внутригородская воинская часть, величием и сакральностью не пахнущая даже близко.

— Ну а что ты ожидал увидеть? — заметил моё разочарование Гудвин. — Пирамиду Хеопса?

Он был прав. Серьёзность Апологетики заключалась не в её внешнем виде, а в тех, кто её населял.

На территорию Хранилища Тайных Знаний мы вошли почти беспрепятственно.

— Арувит слагетши клекхо, — спросили с противоположной стороны.

— Саруш суфиракиле, — ответил Гудвин.

То же самое повторили остальные. Я, на всякий случай, ответил аналогично, хотя «саруш суфиракиле» означало «несущие Суфир-Акиль», а я никакого Суфир-Акиля не нёс. Ворота открыли. Щуплый привратник-чистюля на проходной указал нам путь в противоположный блок с маленькой дверью, хотя все и так знали, куда идти. Миновали вертушку. Более никакой охраны и никаких дежурных нам не попалось. Это было очень странно.

Маленький дворик за проходной так же был пуст. Сначала я посчитал, что здесь вообще никого нет.

— Я думал, что нас будут встречать, — шепнул я Райли. — Ну, там, приветствовать как-то. Или, может, обыскивать, проверять…

— До той поры, пока не представим Суфир-Акили, мы никто, и звать нас никак, — ответила та. — Поэтому на нас им наплевать.

— Не слишком ли они беспечны? Вместо нас к ним вполне могли заявиться те же сулариты.

— Апологетика надёжно защищена. Здесь собрались лучшие из лучших, — ответил Флинт. — Никто сюда не сунется в здравом уме.

— А если ума нет? Например, припрутся те же самые джамбли? Или гомункулы? Один часовой проблему не решит.

— Писатель, это — Апологетика. Мир внутри мира, — терпеливо объяснил Гудвин. — Последняя ступень нашего пути. Убежище, изолированное от внешних невзгод. Здесь безопаснее, чем где бы то ни было.

Мы вошли в первое помещение. Опять пустота. Никакой мебели, никаких лишних предметов. Только заштукатуренные стены. Правая стена была сплошь исписана буквенно-цифровыми символами. При ближайшем рассмотрении, это оказались «имена» изгнанников. Подняв с пола гвозди, мои друзья дошли до участка, где надписи обрывались, и по очереди стали вписывать себя, чиркая по сыпучей штукатурке. Последней записалась Райли, после чего протянула мне гвоздик.

— На.

— Зачем?

— Пиши.

— Что писать?

— Как что? Свой код.

— Но у меня же нет кода.

— Да это всего лишь формальность, Писатель, — улыбнулся Флинт. — Можешь вписать сюда любую цифру. Но вписать что-то нужно обязательно. Таково правило.

— Правда любую? — я недоверчиво посмотрел на Гудвина.

— Пиши-пиши, — кивнул он. — Только смотри, чтобы не совпало с кем-то уже записавшимся.

— Эх, ты! — я окинул взглядом исписанную стену. — Тут час проторчишь, пока всех перечитаешь.

— Да пиши уже быстрее что-нибудь, — подгоняла меня Тинка.

— Ладно. Пишу… Вот этого точно не должно быть, — я немного подумал, и аккуратно нацарапал рядом с записью Райли «Z-345/9-09». Просто так, наобум.

— Вот и молодец, — хлопнул меня по плечу Гудвин. — Идём дальше.

В следующей комнате находилась раздевалка, сохранившая свою функцию даже после катастрофы. Здесь вернувшиеся изгнанники должны были снять свои старые одеяния и облачиться в новые. Вот, оказывается, для чего мы тащили с собой запасную одежду. Райли и Тинка ушли в кабину санобработки, а Гудвин и Флинт стали переодеваться прямо здесь. Я поменял только верхнюю одежду, оставив свою жилетку, и сел на лавочку, дожидаться остальных.

— Выбери шкафчик и сложи старое туда, — указал Гудвин. — Потом его утилизируют.

Я послушался.

— Ещё бы помыться, — мечтательно промурлыкал Флинт.

— Баня только после признания, — ответил Гудвин. — Потерпи немного.

— А если не признают?

— Признают. Не теряй уверенности.

Переодевшись, мы прошли в «комнату ожидания» без окон. Тут были только деревянные лавки вдоль стен. В темноте, Флинт постучал рукой по стене, и повсюду загорелся свежий люминесцентный воск. Выходит, что нас всё-таки ожидали.

— Ну, а теперь будем ждать, — Гудвин сел на лавку, положив рюкзак рядом.

— Чего ждать? — спросил я.

— Когда позовут.

— А долго?

— Откуда же я знаю?

— А вызывать будут по одному?

— Да, но не сразу. Сначала запустят в «зону реабилитации». Это первая жилая зона. В ней бывшие изгнанники привыкают друг к другу, подавляя былое противостояние. Ведь апологеты не должны бороться друг с другом. Там живут те, кого недавно признали, и те, кто ещё ожидают признания конклава Верховных Апологетов.

— А вдруг меня не вызовут?

— Ещё как вызовут. Ты — уникальный случай. Впервые в Апологетику пришёл не изгнанник, а человек. Я думаю, что им будет, по меньшей мере, интересно, как ты вообще досюда дошёл?

— Меня немного трясёт.

— Это нормально.

Ожидание длилось очень долго. Отсидев себе весь зад, я попытался прилечь, съёжившись на узкой, неудобной лавочке. О том, чтобы задремать, не могло идти и речи, так как любое неудачное движение грозило падением на пол.

Спутники разговаривали мало. Тинка пожаловалась на разбитую голову, добром не успевшую зажить после удара об бордюр в Призрачном Районе, и снова травмированную в том же самом месте. Флинт сетовал на рану, которая, даже несмотря на остановленное кровотечение, сумела запачкать его белую рубашку. Я же старался вообще ни о чём не думать. Будь что будет.

392